Тобиас Уэллс - Моя прекрасная убийца [Сборник]
Он развернул свой пакет и покидал в реку «отходы». Набросок головы Джонни. Совершенно не удался. Начатый рисунок, изображающий кошку. Холст в пятнах, уже негодный. Все полетело через перила моста и поплыло по течению.
Он пошел вдоль по набережной в сторону дома и уже собрался было перейти дорогу, как вдруг вспомнил, что у него до сих пор в руках сверток мадам Кауфман. Он совсем забыл выбросить его в реку вместе с прочим мусором — загляделся, как вода уносит его собственный хлам. Он хотел выбросить сверток, но заметил полицейского, который наблюдал за ним с другой стороны дороги. Он вдруг почувствовал себя неудобно — наверное, бросать мусор в реку нельзя. Он зашагал дальше с подчеркнуто независимым видом. Пройдя метров сто, оглянулся. Полицейский все еще смотрел ему вслед. Смешно, но он даже ощутил за собой какую-то вину. Что значит— железная рука закона! Он снова пошел, непринужденно помахивая пакетом и насвистывая какой-то мотивчик. Черт с ним, не будем бросать в реку. Бросим в урну в саду больницы Челси.
Он свернул в больничный сад и оставил сверток в первой же урне, где уже лежали две-три старые газеты и шкурка от апельсина. Пожалуйста. Все как положено. Этот дурень в полицейской форме наблюдал за ним через решетку сада, но Фентон сделал вид, что не замечает его. Наверняка думает, что я подложил бомбу, подумал он и быстро зашагал прочь.
На лестнице, поднимаясь к дому, он вдруг вспомнил, что сегодня должны приехать Олхазены. Традиционная трапеза перед отъездом в отпуск, как бывало. Что ж, поговорим с Олхазенами о Шотландии. Интересно, какой вид был бы у Джека Олхазена, если б тот узнал, чем он, Фентон, занимается, уходя днем со службы! Да он бы ушам своим не поверил!
— Привет! Ты сегодня что-то рано! — сказала Эдна, расставляя в гостиной цветы по вазам.
— Да! — ответил он. — Разделался со всеми делами на службе. Знаешь, я так рад, что мы едем!
— И я тоже рада. Из года в год — в Шотландию…
Я думала, тебе наскучит. Но сейчас мне уже так не кажется. Ты давно не выглядел так хорошо.
Она поцеловала его в щеку. Он вернул поцелуй и улыбнулся. Она еще не знает, что ее муж — гений…
Прибыли Олхазены. Они как раз сели за стол, когда прозвенел колокольчик у входа.
— Бог ты мой, кто бы это мог быть? — сказала Эдна. — Только не рассказывай мне, что мы еще кого-то приглашали, но забыли об этом!
— Нет, просто я забыл заплатить за свет! — пошутил Фентон. — Пришел, наверное, монтер и сейчас все отключит.
Олхазены засмеялись.
— Пойду взгляну, кто пришел, — сказала Эдна. — Мэй занята на кухне.
Она скоро вернулась. Лицо у нее было слегка удивленное.
— Это не монтер. Это полиция.
Джек Олхазен погрозил Фентону пальцем и сказал:
— Я всегда знал, старина, что ты этим кончишь. Однажды и до тебя доберутся.
— Полиция? — повторил Фентон, откладывая в сторону прибор. — Нет, серьезно, Эдна? Что надо полиции?
— Представления не имею. Обычный полицейский — и с ним еще один мужчина в штатском. Наверное, детектив. Хотят поговорить с хозяином дома.
Фентон пожал плечами.
— Минуту, — сказал он жене и гостям. — Пойду, попробую их спровадить побыстрее. Наверное, они ошиблись адресом.
Он вышел из столовой в коридор. Когда увидел полицейского в форме, лицо его вытянулось. Этот полицейский наблюдал за ним на набережной.
— Добрый вечер, — сказал он. — Чем могу быть полезен?
Заговорил человек в штатском.
— Сегодня во второй половине дня вы проходили через сад больницы Челси, сэр?
Оба пристально смотрели на Фентона, и он понял, что запираться нет смысла.
— Да, — сказал он. — Проходил.
— У вас был с собой сверток?
— Кажется, да.
— Вы положили этот сверток в урну?
— Да.
— Не скажете ли вы нам, что было в этом свертке, сэр?
— Понятия не имею.
— Я могу поставить вопрос иначе, сэр. Не скажете ли вы нам, почему у вас был этот сверток?
Фентон заколебался Чего они, собственно, добиваются? А, ерунда, сейчас все равно узнаю.
— Не понимаю, какое вам дело до этого, — сказал он. — Урны на то и урны, чтобы выбрасывать в них мусор. Не так ли?
— Так. Если речь идет об обычном мусоре, — ответил человек в штатском.
Фентон поглядел на одного, потом на другого. Лида обоих были совершенно серьезны.
— Можно мне тоже задать вам вопрос? — осведомился Фентон.
— Пожалуйста.
— Вы знаете, что было в свертке?
— Да.
— Вы хотите сказать, что этот полицейский — мне кажется, я его уже видел — последовал за мной и взял пакет, который я оставил в урне?
— Верно.
— Довольно странные действия с его стороны, мне кажется. Наверное, было бы лучше, если бы он выполнял свои прямые обязанности.
— А он и выполнял. В его обязанности входит наблюдение за людьми, которые ведут себя подозрительно.
Фентон рассердился.
— Мое поведение вовсе не было «подозрительным», — заявил он. — Я сегодня наводил порядок в кабинете. Я привык по дороге домой выбрасывать в реку мусор. Я часто кормлю там чаек. Сегодня, когда я хотел выбросить в воду сверток, заметил полицейского. Он смотрел в мою сторону. Тут мне пришло в голову, что бросать мусор в реку, наверное, запрещено. И я решил выбросить его в урну.
Оба так и сверлили его взглядом.
— Вы заявили, — сказал детектив, — что вам неизвестно содержимое свертка. А теперь говорите, что там был мусор из вашего кабинета. Что же правда?
Фентон почувствовал, что его загнали в угол.
— И то, и другое! — фыркнул он. — Коллеги по работе сегодня дали мне этот сверток. Я не знаю, что там. Иногда они дают мне засохшие пирожные — кормить чаек.
Их не устроило его объяснение, он видел по лицам. Шито белыми нитками. Солидный человек собирает у себя на службе мусор, чтобы по дороге домой выбросить его в реку. Как мальчишка, который бросает с моста веточки и смотрит, куда их погонит течением… Но в данный момент лучшего объяснения все равно не придумать. Будем держаться за это. Во всяком случае, ничего уголовно наказуемого в его действиях нет. В худшем случае его поведение можно назвать странным — и только.
Детектив сказал:
— Прочтите свой рапорт, сержант.
Полицейский достал записную книжку, раскрыл ее и прочел вслух:
— Сегодня, когда я в шесть часов пять минут вечера проходил по набережной, я заметил на другой стороне человека, который явно намеревался выбросить в реку сверток. Он увидел меня и быстро пошел прочь. Потом на ходу оглянулся и заметил, что я продолжаю за ним наблюдать. Он почему-то показался мне подозрительным. Он вошел в сад больницы Челси, украдкой огляделся по сторонам, бросил сверток в урну и поспешил удалиться. Я подошел к урне, достал сверток и проследил этого человека вплоть до дома, куда он вошел: Аннзли-сквер, 14. Я принес сверток с собой в участок и передал дежурному. Мы вместе развернули сверток. Там находился труп недоношенного ребенка.
Он закрыл записную книжку.
Фентон почувствовал, как у него все оборвалось внутри. Все заволокло густым облаком страха. Он упал в кресло.
— О, Господи… О, Господи, да что же это такое?
Сквозь это густое облако он увидел Эдну, которая стояла в дверях и не сводила с него глаз. У нее из-за спины выглядывали Олхазены.
Детектив сказал:
— Вынужден просить вас пройти в участок и дать более подробные показания.
Некоторое время спустя Фентон сидел в кабинете инспектора. Кроме него там были сам инспектор, тот же детектив и полицейский в форме, а также врач — судебный эксперт. Эдна тоже присутствовала — он настоял на этом. Олхазены ждали за дверью. Что его особенно мучило, так это выражение лица Эдны. Было видно, что она не верит ему. И полицейские тоже.
— Да, это продолжалось уже шесть месяцев, — повторил он. — Когда я говорю «это продолжалось», то имею в виду только мои занятия живописью, и ничего больше. Ничего больше вообще не было… Я просто страстно захотел заняться живописью. Не могу объяснить, почему у меня возникло такое желание. Но захотел страстно. Чисто случайно я выбрал дом на Болтинг-стрит, 7. Постучался. Открыла женщина. Я спросил, сдается ли комната. Мы недолго поговорили, и она предложила мне комнату в цокольном этаже. Мы договорились, что хозяину дома ничего говорить не будем. И я устроил там мастерскую. Шесть месяцев изо дня в день я проводил в этой мастерской по нескольку часов. Жене я ничего не говорил. Думал, она не поймет меня…
Он бросил отчаянный взгляд на Эдну. Та молча сидела и смотрела на него.
— Признаюсь, я лгал. Лгал и дома и на работе. Говорил, что отправляюсь устанавливать новые деловые связи, чтобы уходить сразу после двенадцати. А жене говорил — можешь подтвердить, Эдна, — что задерживаюсь на службе или играю в бридж в клубе. На самом же деле я изо дня в день ходил на Болтинг-стрит, 7. Изо дня в день!
